Сквозь бури к тихой гавани

РАССКАЗАЛ ХАНС ШТУРМ

НА ПРОТЯЖЕНИИ вот уже более двух столетий все мужчины у нас в роду были моряками. Я мечтал пойти по стопам отца — как он в свое время пошел по стопам моего деда — и связать свою жизнь с морем.

В 1914 году, когда вспыхнула Первая мировая война, мой отец был призван в Германские военно-морские силы и служил на тральщике в Балтийском море. В 1916 году отца перевели на торговое судно, на котором вплоть до окончания военных действий из Швеции доставлялась железная руда. Отца не стало в 1919 году, когда мне было всего восемь лет, но воспоминания о нем до сих пор живы в моем сердце.

Чтобы осуществить свою мечту и чего-то достичь на избранном мной поприще, мне надо было прослужить во флоте четыре года, из них 20 месяцев — на парусных судах. Только после этого я мог поступать в мореходное училище. Поэтому, когда мне было 15 лет, мы с мамой приехали из Штеттина (теперь Щецин, Польша), где я родился, в Гамбург. Мы знали, что компания Лайса владеет парусными судами, и надеялись, что меня возьмут юнгой на одно из торговых судов. Денег у нас не было, но, приняв во внимание заслуги моего отца, Лайс взял меня бесплатно.

В 1927 году я вышел в плавание на борту «Падуи» * — четырехмачтового судна со стальным корпусом. Мы отправились из Гамбурга к берегам Чили, где нам предстояло погрузить на судно нитраты. Двигателей у нашего судна не было — только паруса. Подобные путешествия через Атлантику казались нам, совсем еще юным парнишкам, захватывающим приключением.

Нередко нам случалось попадать в шторм. Тогда мы убирали паруса. Представьте, какие ощущения может испытывать человек, если ему надо карабкаться на мачту, чтобы спустить паруса, а волны бросают корабль из стороны в сторону! По правде говоря, мне было страшно. Но звучал приказ — и я уже не раздумывал: лез наверх и беспрекословно исполнял все.

Обстоятельства, перед которыми я оказался бессилен

Моя мать была католичкой, однако вскоре после смерти отца она стала общаться с «Ernste Bibelforscher», или «Усердными Исследователями Библии», как в то время в Германии назывались Свидетели Иеговы. В 1923 году она приняла крещение. Католицизм меня никогда особенно не привлекал, а в том, что мама стала говорить теперь, похоже, был какой-то смысл. Поэтому я и моя младшая сестренка Маргот нередко вместе с мамой посещали встречи, на которых изучалась Библия.

В 1929 году я покинул «Падую» и три следующих года ходил в плавание на различных пароходах. За это время я побывал в портах Северной Европы и Средиземноморья. Один раз я даже совершил кругосветное путешествие. Такая жизнь была мне по душе, и я мечтал по примеру отца поступить в мореходное училище в Штеттине. И вот в 1933 году я начал 18-месячный курс обучения, чтобы стать впоследствии помощником капитана.  Однако мои планы расстроились по независящим от меня обстоятельствам.

В том же году к власти пришел Гитлер, и Германию охватил национализм. Студенты с восторгом кричали: «Хайль Гитлер!» Но я держал в памяти то, что узнал от мамы, и понимал: я не последую их примеру — никогда. От меня потребовали объяснить причину своего отказа, но ее сочли неуважительной. Меня исключили из училища. Директор был человеком добрым и выдал мне документ, подтверждающий, что я проучился в данном учебном заведении в течение года. Но я не имел никакой квалификации, поскольку не смог пройти весь курс обучения. Казалось, все мои надежды рухнули.

Тучи сгущаются

Из-за своей нейтральной позиции я попал в черные списки. Теперь для меня были закрыты все двери: меня бы не взяли ни на одно судно; более того, я вообще не мог устроиться на работу. Мне оставалось только сидеть дома и помогать маме. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, она готовила пищу для людей, а я с удовольствием помогал ей: мыл посуду, чистил и резал овощи. Но в 1935 году, за четыре года до начала Второй мировой войны, моя жизнь неожиданно изменилась.

В Данциге (теперь Гданьск) жил мой дядя, Оскар. Узнав о моем положении, он предложил мне работу в его ресторане. Дядя и его жена, Розл, были Свидетелями Иеговы. Я с радостью принял любезно предложенную ими помощь. Хотя они и не могли регулярно выплачивать мне заработную плату, с ними я чувствовал себя более уверенно.

После окончания Первой мировой войны Данциг был объявлен «вольным городом» под управлением Лиги Наций и ему принадлежали обширные земли. Эти меры были призваны обеспечить Польше выход к морю, но фактически они привели к тому, что Восточная Пруссия оказалась отрезанной от остальной части Германии. Гитлера такое положение совершенно не устраивало. И он вторгся в Польшу и захватил ее. Так началась Вторая мировая война.

Через некоторое время после моего приезда дядя и тетя взяли на себя заботу об одном молодом человеке, который побывал в концентрационном лагере за то, что он Свидетель Иеговы. Он рассказывал мне, как жестоко там с ним обращались. Вскоре после этого дядю и тетю арестовали за отказ произносить «Хайль Гитлер», однако затем их освободили. Меня тоже допрашивали в гестапо, но я не был задержан.

Тем временем в Штеттине моя мама получила повестку, в которой меня призывали на службу в германскую армию. Мама сразу же предусмотрительно послала мне письмо, прося меня съездить к тете Наоми, которая жила на севере Швеции. Я понял, что она хотела этим сказать: мне надо срочно покинуть страну!

Преследования со стороны нацистов

Ситуация накалялась. Дядю и тетю снова арестовали. На этот раз их отправили в концентрационный лагерь в Штуттхофе (от Данцига в двух часах езды на автобусе). Там они пробыли до окончания войны в 1945 году. Мне очень больно было узнать, что дядя умер на корабле, когда во время наступления советских войск заключенных переправляли на запад. К счастью, тетя  осталась в живых. Впоследствии она стала служить полновременно.

В то время, когда дядю и тетю отправили в Штуттхоф, в Штеттине арестовали маму. Она провела в тюрьме семь месяцев. У мужа моей сестры родители были Свидетелями Иеговы, и случилось так, что сестра оказалась в тюрьме одновременно с мамой. Муж сестры, а также их дочь — моя племянница — были отправлены в концентрационные лагеря. Муж сестры умер там, а их дочь провела восемь лет в нескольких известных лагерях смерти, в том числе в Бельзене.

Однажды мою племянницу и других Свидетелей за отказ шить патронташи для солдат заставили стоять на улице легко одетыми с шести утра до шести вечера. А было это в ноябре. Их дневной паек сократили, и теперь он состоял лишь из куска хлеба и кружки воды, а горячий суп давали раз в три дня. Спать им приходилось на голом бетонном полу, на который не было постелено ни матрасов, ни даже соломы. Так продолжалось в течение шести недель. Начальники лагеря были немало удивлены тем, что за это время никто из Свидетелей не умер.

Новые препятствия

После того как дядю и тетю арестовали во второй раз, я понял, что мне необходимо немедленно покинуть Данциг — прежде чем ко мне нагрянет гестапо. Дядя дал мне взаймы немного денег, и я купил билет на польский корабль, отплывающий в Халл, что на восточном побережье Англии. Когда мы высадились на берег, мне, как и всем иностранцам, было дано разрешение оставаться в стране в течение трех месяцев.

Я сразу же отправился в Лондон, на Кравен Террас, 34, где находился филиал Общества Сторожевой Башни. Там я встретил Прайса Хьюза — надзирателя филиала. Он договорился со своим родственником — Стэнли Роджерсом, который жил в Ливерпуле, на западном побережье Англии, и я стал жить с ним. Стэнли очень хорошо ко мне относился.

Весной 1937 года в Ливерпуле я крестился в знак своего посвящения Иегове. Но море по-прежнему манило меня. И потому я поступил в Ливерпульское мореходное училище и спустя два месяца получил диплом второго помощника капитана. Срок действия выданного мне разрешения на проживание в Англии истекал. Поэтому мои друзья в Ливерпуле обратились к члену своего парламента, и разрешение продлили на три месяца. Таким образом я получил передышку.

Поскольку я приобрел некоторый опыт в морском деле, когда ходил на парусном судне «Падуя», мой преподаватель по судовождению в мореходном училище уделял мне особое внимание. Узнав о моих трудностях, он посоветовал мне обратиться в компанию «Blue Funnel Line». Я встретился с одним из ее директоров, Лоренсом Холтом. Через два года, когда я снова повстречался с ним в Ливерпуле на одном из судов фирмы, он поинтересовался, получил ли я диплом первого помощника капитана. Я сказал, что мне нужно для этого еще две недели прослужить на судне, на капитанском мостике. Тогда он устроил меня на корабль, идущий в Порт-Саид (Египет).

7 июля 1939 года я вернулся в Ливерпуль и собирался сдавать экзамен, чтобы получить диплом первого помощника капитана. Но мои планы рухнули: нависла угроза войны. Меня назначили служить на одном из судов в Лондоне. Но когда властям стало об этом известно, они сразу же запретили мне служить на любых судах — поскольку я немец — и даже хотели меня арестовать как гражданина неприятельского государства. К счастью, в дело вмешался Лоренс Холт, и меня определили работать садовником в Ливерпуле. Однако в мае 1940 года я был арестован, а в июне отправлен в Канаду на пароходе «Эттрик».

Путь в Канаду

На борту «Эттрика» находилось около 5 000 немцев, половина из которых были беженцами, а половина — военнопленными. Среди беженцев был и граф фон Линген — внук бывшего немецкого кайзера. Все наши письма просматривались. Когда офицеру разведки в руки попало письмо фон Лингена, адресованное королеве Марии — вдовствующей королеве Англии, которое начиналось словами: «Дорогая тетушка Мария», оно вызвало у него подозрения. Однако слова, написанные фон Лингеном, соответствовали действительности: королевские семьи Англии и Германии были связаны родством. Благодаря этому случаю для меня еще очевиднее стала вся нелепость и бессмысленность войны.

 Стэнли Роджерс, упомянутый мною выше, в период между двумя мировыми войнами служил пилигримом в Канаде (так в то время назывались разъездные надзиратели Свидетелей Иеговы). Он братился к Свидетелям в Канаде с просьбой, чтобы они связались со мной и с Тони Стеффенсом, который, как и я, был депортирован. В то время христианские братья очень поддерживали нас своими письмами и посылками. За два с половиной года я побывал в восьми разных лагерях, где большую часть времени занимался тем, что делал из дерева столы и скамейки.

Возвращение в Англию. Вновь на свободе!

Вторая мировая война подходила к концу, и меня снова отправили в Англию, в лагерь для интернированных, расположенный на острове Мэн. Там меня посетил Джон Барр из лондонского филиала Общества Сторожевой Башни (теперь он член Руководящего совета) вместе с несколькими местными Свидетелями. В 1944 году я был освобожден и снова стал жить вместе со Стэнли Роджерсом. К тому времени он женился на Ните Томас и жил в Беркенхеде — портовом городе на реке Мерси, напротив Ливерпуля. Там я познакомился с Олив — сестрой Ниты,— и через год мы поженились.

Мы с Олив отправились в Германию к моей матери, как только получили на это разрешение. Мое сердце сжималось от боли, когда по дороге я видел знакомые города, в которых теперь царила разруха. Мне не терпелось побывать в Гамбурге и зайти в компанию Лайса. Как же я удивился, встретив там капитана Пининга, который был капитаном «Падуи» во время двух моих последних путешествий — в 1928 и 1929 годах! Пока шла война, он служил в действующей армии. Оба его сына были убиты. Горе сломило его. Я был очень огорчен тем, что увидел и услышал.

Компания «Blue Funnel Line» оказывала мне содействие во время моего пребывания в Канаде, а когда я вернулся оттуда, охотно приняла меня на работу снова. В 1947 году я наконец получил диплом первого помощника капитана. А на следующий год Олив начала полновременное служение.

Нахожу смысл в жизни

Я снова стал ходить в плавания, во время которых познакомился с несколькими Свидетелями, служившими миссионерами в странах Дальнего Востока. Проходивший в 1947 году в Лондоне конгресс произвел на меня такое глубокое впечатление, что я, вдохновленный услышанным, решил служить Иегове полновременно. Руководство компании было этим недовольно. Тем не менее в 1952 году оно любезно согласилось предоставить мне офисную работу с неполным рабочим днем, благодаря чему я смог вместе с Олив служить полновременно. Мое заветное желание — посвятить свою жизнь морскому делу — уступило место другому, гораздо более сильному.

Нам с Олив очень нравилось проповедовать вместе, и мы были счастливы, что помогли многим познакомиться с истинами из Библии (2 Коринфянам 3:2, 3). Я с радостью выполнял дополнительные обязанности, которые на меня возлагали в связи с районными и областными конгрессами. Сегодня я по-прежнему служу старейшиной в расположенном на полуострове Уиррал городе Беркенхед и его окрестностях.

Моя дорогая спутница, Олив, умерла в 1997 году. Оглядываясь в прошлое, я вижу, как много бурь пришлось пережить мне в молодые годы. Но благодаря заботливому руководству Иеговы я нашел наконец тихую гавань, и на протяжении 50 лет вместе с моей верной спутницей занимался делом, важнее которого нет,— служил нашему Богу, Иегове.

[Сноска]

[Иллюстрация, страница 18]

С отцом и матерью, 1914 год.

[Иллюстрации, страницы 18, 19]

Мое немецкое свидетельство об увольнении, в котором упоминается о моих рейсах на четырехмачтовом судне «Падуя».

[Иллюстрация, страница 21]

С женой Олив на конгрессе в Лондоне, 1974 год.